Забытые острова - Страница 3

Вооружаюсь морилкой и пытаюсь изловить элегантных незнакомцев. Но они удивительно осторожны и неуловимы. Сачком ударяю по ветке растения.

Куст внезапно преображается, над ним взлетает густой рой пчел, голубянок, мух, клопов и комаров. Многоголосый гул надолго заглушает и пение жаворонков, и журавлиные крики.

Сразу вспомнилась весна 1967 года. Она выдалась затяжной. Потом неожиданно в конце апреля наступил изнуряющий летний зной. Насекомые быстро проснулись, а растения запоздали: почва прогрелась не сразу. Странно тогда выглядела пустыня в летнюю жару. Голая земля только начинала зеленеть. Ничего не цвело. И вдруг у самого берега Соленого озера розовым клубочком засверкал тамариск.

Он светился на солнце, отражался в зеркальной воде и был заметен далеко во все стороны. К нему — этому манящему пятну на унылом светлом фоне пустыни — и поспешил я, удрученный томительным однообразием спящей природы.

Розовый куст казался безжизненным. Но едва я к нему прикоснулся, как над ним, звеня крыльями, поднялось целое облачко настоящих комаров в обществе немногих маленьких пчелок-андрен. Комары не теряли попусту время. Быстро уселись на куст, и каждый сразу же занялся своим делом: засунул длинный хоботок в крошечный розовый цветок. Среди длинноусых самцов оказались и самки. Они были тоже сильно заняты поисками нектара, а у некоторых уже изрядно набухли животики. На комарах виднелась пыльца цветка. Не думал я, что кровожадное племя может быть опылителями растений! И странно. Я пробыл возле розового куста не менее часа, крутился возле него с фотоаппаратом, щелкал затвором, сверкал лампой-вспышкой, и ни одна из комарих не воспользовалась возможностью напиться крови, ни один хоботок не кольнул мою кожу.

Среди комаров встречаются особенные приверженцы вегетарианского питания. Однажды во время обеда на варенье из ежевики, положенное на хлеб, уселась самка комара кулекс модестус и долго наслаждалась лакомством. Она была настолько поглощена этим занятием, что не обратила внимания ни на то, как мы с интересом разглядывали ее, ни на то, что хлеб с вареньем находился в движении. Насытившись сладким, комариха мирно полетела в заросли трав переваривать обильную еду.

Вероятно, у каждого вида комаров природа завела особые касты вегетарианцев. Если так, то это полезная для них черта. В особенно тяжелые годы, когда из местности по какой-либо причине исчезали теплокровные животные, комариный род продолжали выручать любители нектара. Они были особым страховым запасом на случай такой «катастрофы». А среди любителей нектара находились и желающие крови.

Как все в природе целесообразно! Еще бы! Миллионы лет были потрачены на подобное совершенство.

Охота поневоле

Предстоящий наш пробег недолог. Через несколько десятков километров — поворот в сторону станции Копа с главной трассы, ведущей из Алма-Аты во Фрунзе и Ташкент, и небольшой и хорошо мне знакомый распадок. Прежде мы ехали на запад. Теперь наш путь — к северу.

Осторожно веду машину между крутых лёссовых холмов. В это время наш фокстерьер насторожился, стал усиленно втягивать воздух, потом забеспокоился, заскулил и начал метаться по кузову. Едва машина остановилась, как он выскочил из нее и мгновенно исчез.

На поверхности зеленых холмов, прикрытых коротенькой травкой, собаку легко заметить издалека. Но ее нигде не было. Я забеспокоился. Вскоре появился фокстерьер, измазанный светлой лёссовой пылью, взволнованный, с раскрытой пастью и высунутым языком. Я привык к охотничьим подвигам своего четвероногого друга и поэтому, удовлетворившись тем, что пес благополучно возвратился, начал заниматься своими делами. Вдруг мне почудилось, будто на шерсти собаки что-то мелькает. Пригляделся. Оказывается, наш беспокойный участник экспедиции кишел великим множеством крупных блох. Они энергично носились по шерсти, ныряли в густое переплетение волос, выскакивали наружу, вновь скрывались и, казалось, были необыкновенно обеспокоены на своем новом хозяине. Где за такое короткое время собака умудрилась подцепить этих несносных насекомых — уму непостижимо!

Пришлось оставить дела и приняться за ловлю этих неугомонных созданий. Вскоре половина бутылочки эксгаустера из-под пенициллина заполнилась крупными блохами. Они поблескивали на солнце лакированными покровами, сцепившись в один клубок. Никогда в своей жизни не видал я такого изобилия этих несимпатичных насекомых.

Ловля блох оказалась не столь простым делом. Вскоре показалось, что в общем наша охота завершена с успехом. Но едва мы уселись в машину и завели двигатель, как блохи, очевидно повинуясь какому-то сигналу, возможно вызванному вибрацией машины, все дружно, как атакующие крепость воины, полезли на голову собаки, а некоторые стали бодро скакать по вещам. Пришлось заглушить мотор и вновь продолжить охоту поневоле.

Теперь каждому стало чудиться, что блохи забрались под одежду, мы стали почесываться, проклиная нашего неразумного пса, и напоминали собой шелудивых собак. А фокстерьеру хоть бы что! Он не чувствовал паразитов и, наоборот, наслаждался, когда мы возились в его шерсти. Пока мы занимались блохами, солнце основательно разогрело землю.

Бегунок-летунок

Ожили ящерицы, замелькали от кустика к кустику. Муравьи-бегунки носятся по земле. Один из них меня поразил: не бежит, а будто летает. Я давно, заглядываясь на бегунков, удивляюсь их неутомимому и быстрому бегу. Это скорее даже не бег, а короткие и длинные прыжки. Муравей, слегка прикасаясь ногами к земле, стремительно передвигается с короткими остановками. После остановки — снова прыжок с подталкиваниями. Совершая горизонтальный прыжок, муравей демонстрирует чудо эквилибристики: на лету поворачивается под углом. Долго и с удивлением я рассматриваю чудесного бегунка, его стройное, несколько необычное от металлического отблеска тельце. Муравья-бегунка кормят ноги: чем больше земли обследуешь, тем больше и добычи встретишь!